Эта книга о том, как российские спецслужбы преследуют изгнанников и эмигрантов за рубежом. В студии CoMeta мы поговорили о ней и предыдущих их книгах, а также о проклятии старой русской эмиграции и надеждах на новую, с представителями которой, вы, возможно, сами того не подозревая, встречаетесь где-то в городе, кафе или кино.
«Может они (новые политбеженцы) разрешат такую страшную проблему, проклятие русской эмиграции, преодолеют тот уникальный фактор, который всегда отличал русскую эмиграцию от любой другой эмиграции, польской, чешской и прибалтийской: русский люди, оказавшись за рубежом, очень плохо самоорганизовываются. А если они и создавали какие-то организации, то они постоянно друг с другом ругались. У нас полкниги посвящено тому, как они ругались. Это ужасно читать. То они протесты какие-то друг против друга устраивали, то дикая подозрительность. Конечно, КГБ это использовало очень успешно. Честно говоря, все у них получалось очень плохо.
Мы все искали, когда у русской и советской эмиграции хоть что-то получалось? Или как они сумели поменять мнение Запада? Или повлиять на Советский союз? Что-то у них вышло? Они все пробовали — от терроризма и засылки обратно агентов в Советскую Россию до убийства советских чиновников за рубежом.
И выяснилось, что получалось только тогда, когда они действовали как полные индивидуалисты и писали книжки. Если Солженицын напишет свои книжки, то это меняло общественное мнение. Если Светлана Аллилуева, дочь Сталина, сбежит и напишет свою книжку, то это имело огромное влияние на общественное мнение, сначала в Америке, а потом и по всему миру. А с организациями все плохо получалось.
Новое поколение эмиграции, может, сможет решить эту проблему, сумеет создать какие-то организации и эффективно действовать, тем более какие-то признаки этого появляются. Предпоследнее поколение эмиграции, которое уехало после 2014 года, как-то лучше между собой договаривается»
Отрывки из книги «Красная сеть»: российские цифровые диктаторы против сетевых революционеров», в которой Ирина и Андрей выступают не только как журналисты, но и как непосредственные участники событий:
«Услышав о путче, Андрей с другом помчался на Манежную площадь — туда, где обычно проводили митинги защитники демократических реформ. Гостиница «Москва» уже была окружена танками. На противоположной стороне, ближе к старому зданию МГУ, собрались студенты. «На Пресню! На Пресню!» – скандировали они: именно там собирались сторонники Ельцина.
Андрей с другом бродили между танками, пытаясь вызвать солдат на разговор. Не привыкшие к такому вниманию со стороны гражданских, солдаты чувствовали себя неуверенно и поглядывали на офицеров. Но и те были сконфужены и предпочитали стоять в стороне и не вмешиваться».
«На Манежную пришла и Ирина Бороган: она собиралась на вступительные экзамены в Полиграфический институт, когда услышала о происходящем.
Перестройка стала для нее прекрасным временем. Когда реформы только начались, ей было одиннадцать, но и в таком возрасте было ясно, что свободы с каждым днем становится все больше. В школе правила стали менее строгими, учителя начали позволять высказывать собственную точку зрения и даже спорить на политические и исторические темы. Ирина могла вести ожесточенные дискуссии с завучем по идеологии, женщиной старой закалки, коммунисткой до мозга костей, что до Горбачева трудно было даже представить».
«Вообще в музей ФСБ на Лубянке нужно ходить политологам. К сожалению, туда сейчас никого не пускают. Первый зал открывается цитатой Дзержинского. И в зависимости от политической ситуации, цитата меняется. Т. е. в 90-ые годы и в конце 90-ых, когда фсбшники чувствовали себя крайне неуверенно, Дзержинский был представлен цитатой о том, что надо помогать детям. Дзержинский был спасителем детей. Неизвестно, правда, почему дети вдруг оказались беспризорными, куда их родители делись-то?
Потом через несколько лет, когда Путин пришел к власти, они поменяли цитату на ту, что Дзержинский был великим менеджером, который реформировал железные дороги. Он и правда занимался когда-то железными дорогами. Потом он стал борцом с коррупцией. И ты можешь отслеживать экспозицию музея ФСБ и иметь представление, как фсбшники меняют свой внутренний имидж.
А про репрессии там очень хорошо написано. Там сказано, что Сталин начал эти репрессии, а дальше с большой душевной болью про то, как много работников спецслужб пострадали и как их жалко. Там даже есть письмо, подписанное Артузовым, это был такой начальник разведки в один момент, НКВД, очень жестокий человек, который сам погиб в репрессиях. Письмо с просьбой к Сталину было написано кровью. Ты сразу понимаешь, что жертвами репрессии были сами сотрудники».
