«Вспомнила одну фразу, наверное, года три назад, когда мы были в генеральной дирекции порта, тогдашний генеральный директор задавался вопросом, почему город строит дома и почему люди живут так близко к порту: «Почему город наступает на порт?». А рядом со стеной порта есть дома, которые были построены в 1930 году и раньше, но тогда порта там не было. Вопрос, кто к кому в гости пришел? Город Клайпеда пришел в порт или порт развился уже в черте города? Как жителю Клайпеды, хочется больше внимания со стороны порта к горожанам», — говорит ученая.

«Очень смешная информация, — вспоминает Гинтарас. — Они хотят вырубить, если взять вместе терминал и маневренную станцию, то там будет, может, 100-200 гектаров леса, и они посчитали, что сэкономят 406 тонн горючего в год, и такая экономия для них получается достаточной и важнее, чем лес и качество жизни в городе. Нам это не очень-то понятно, и мы не разрешим это сделать».

«Развитие порта на 3 км от береговой черты означает, что все гидротехнические сооружения будут выдвинуты, и это абсолютно перекроет перенос песка на территории, которые идут дальше на север. И тогда процессы эрозии разрушат Olandų keprurė еще сильнее, чем сейчас. В принципе Лорета научила нас понимать этот вопрос. Это было где-то полтора-два года назад. Тогда мы стали задавать вопрос, как министерство окружающей среды собирается реагировать на процессы эрозии береговой черты, которые будут происходить после развития внешнего порта. И они ответили, что никаких расчетов у них нет. Сколько будут стоить средства по амортизации, ликвидации результатов эрозии. Мы начали собирать информацию и получается, что надо строить, например, системы бун, это такие маленькие пирсы, выходящие в море от берега, но если в каком-то участке берега ты их начал строить, тогда надо и продолжать. До границы с Латвией где-то, на расстоянии 100 метров друг от друга, допустим. Это вообще-то решение для задерживания песка. Это для сохранения пляжа. В Германии и Польше так делают, например. Это будет стоить очень много-много миллионов. Мы думаем, что эти расходы должны включаться в экономическую оценку данного проекта. И они отказались это делать», — рассказывают Гинтарас и Лорета, дополняя друг друга.

«Есть у нас очень много вопросов по портовым сборам, почему они все уходят в Вильнюс и ничего не остается в Клайпеде, — отмечает представитель ассоциации клайпедских общин. — Ведь именно клайпедчане чувствуют негативный эффект, допустим, от загрязнения порта, транспортные пробки из-за грузового транспорта, который ходит в порт. Даже никто не учитывает, что корабли, когда приходят в порт, оставляют включенными свои двигатели, это загрязнение тоже попадает в город. Эти сборы можно было бы направить на развитие буферных зон между районами портовой деятельности и жилыми зонами. Зеленые полосы. Какие то решения можно финансировать для уменьшения звука транспорта, потому что если фуры идут по проспекту Балтийос днем и ночью, то люди не очень-то могут спать. Есть много вопросов».

«Если говорить про апокалиптический вариант, например, поставят глубоководный порт, вырубят половину гируляйского леса, то в Клайпеде не останется жителей. Жители не будут жить там, где нет берега. Если будет глубоководный порт, у Мелнраге будет стоячая вода, и летом будет пахнуть как в Таллинне, у Пириты, довольно специфический сильный запах. Люди уедут за черту города», — прогнозирует главный научный сотрудник Клайпедского университета.