Был самый разгар лета – 15 июля 2022 года. Взяв в руки весло и став на доску для SUP-серфинга, я стойко сопротивлялась ветру и волнам Висагинского озера. Оставив все свои заботы на берегу, я не подозревала, что этот день навсегда останется в моей памяти. Выйдя из воды в восемь часов вечера, я увидела на экране телефона десять пропущенных звонков от мамы. Меня прошиб холодный пот, и с вопросом «Что случилось?!» я бросилась перезванивать. Взяв трубку, взволнованная мама сообщила, что сегодня вечером в Висагинас прибудут родственники из Украины. Из оккупированного Оскола. Четверо. Загибаю пальцы: двоюродная сестра, ее муж, племянница и... тетя? Нет, тетя осталась в Осколе. Тогда кто вместо нее?

Ответ я узнала только в полночь на футбольном «майданчике» (укр. площадка), когда встретила изможденных долгой дорогой и войной Наташу, Виктора, Алину и незнакомца. По привычке я протянула незнакомцу правую руку, но он подал левую. Его правая рука была ранена. Так началось мое, Оксаны, знакомство с Иваном — неожиданно, но вовремя, бежавшим из Украины в Литву.

34-летний Иван Подорожный приехал в Висагинас вместе с семьей Косяченко. Их родной дом остался в поселке Оскол на востоке Украины, всего в 12 километрах от города Изюм. С апреля по сентябрь 2022 года эта территория была оккупирована российской армией. Четверо украинцев, нашедших приют в Висагинасе, провели в зоне боевых действий почти шесть месяцев.

С началом войны поселок Оскол быстро утратил привычный бытовой комфорт и связь с внешним миром. «Помню, стою и смотрю, как соседский дом прямо с танков начали бомбить. Танк стреляет, не проходит и секунды, как стена в доме разлетается, всё, нет стены», – говорит Иван. «А я стою, знаешь, и просто дальше вещи стираю. Ну, дернусь от выстрела. Страшно. Даже никуда не убегаю уже. Потому что куда бежать? Куда прятаться?»

Для многих бегство от войны становится единственным шансом выжить не только физически, но и психологически. Однако приходится бросить все, зачастую родных и близких, чувствуя неуверенность и вину.
Покидая зону военных действий, требуется время для того, чтобы покой вернулся и психологическое равновесие постепенно восстановилось. Иван вспоминает, насколько необычно для него было видеть горящий свет в квартирах Висагинаса. Война заставила привыкнуть прятать по вечерам любой проблеск света, чтобы не привлечь внимание пролетающих в небе самолетов. Поэтому будучи уже в безопасном месте, в первые дни, они все еще не включали свет в квартире.

О вкусе мирной жизни Ивану напомнило посещение местного магазина, где царила беззаботная людская суета, исчезнувшая из его жизни с вторжением России в Украину. Последнее воспоминание о магазине в Изюме – паника. Однако, переступив порог магазина в Висагинасе, Иван вернулся в довоенную атмосферу. При виде изобилия в его глазах парень бросился скупать вожделенную еду: «Я никак не мог наесться хлеба. Каждый день ходил, покупал буханку хлеба и съедал ее сам. Наверно два месяца так было». Тут же в магазине Иван осознал, что Висагинас – русскоязычный город.

До приезда молодой человек ничего не знал об этой местности. Для Ивана Литва была известна только тем, что автомобили с литовскими номерами везут на продажу в Украину. Он ожидал столкнуться с языковым барьером, но, к его удивлению, этого не произошло. «Когда я услышал в магазине, что говорят по-русски – это не стало для меня каким-то ударом», – признается Иван. «Наоборот, стало плюсом. Я даже улыбнулся. Ведь понимание местных людей и местности – это намного лучше будет для нашей адаптации».

В Висагинасе проживает более 9 000 человек русской национальности, и для более 13 000 человек русский язык является родным. Поэтому были попытки спекулировать, что Висагинас безоговорочно поддерживает путинскую Россию. В феврале 2022 года СМИ подхватили двусмысленное заявление мэра Висагинаса о том, что война между Россией и Украиной приравнивается к «гражданской войне». В марте неофреска местной арт-резиденции «Точка», тогда еще в процессе создания, вызвала у журналистки Риты Милюте возмущение – в изображении реки она увидела знак «Z». Однако наряду с сенсационными сообщениями проявилась и выступающая за Украину сторона русскоязычного литовского города. Ирина Ярец из Висагинаса запустила петицию, объединяющую русскоязычных граждан и жителей стран Балтии против российской агрессии. Иллюстратор Владимир Ионов помог вильнюсцам создать в Висагинасе граффити со словами из песни группы G&G Sindikatas «Тем, кто ничего не боится», декларирующее солидарность с Украиной.

Висагинас представляет собой многослойное образование, где община состоит из представителей различных национальностей, включая украинцев. С началом войны сюда, как и в другие регионы Литвы, прибывали беженцы из Украины, но чаще всего к родственникам и знакомым. По данным Департамента статистики, сегодня в Висагинасе зарегистрировано 816 граждан Украины, бежавших от войны. Иван один из них.

Оказавшись в Висагинасе, Иван столкнулся с различными мнениями о войне: «Есть люди, которые за Украину. Есть люди, которые не за Украину и не за Россию. Есть люди, которые за Россию, но они не осуждают Украину». Есть и те, кто объясняет агрессию России против Украины исключительно через призму российской пропаганды. Однако разнообразие мнений не помешало Ивану обрести поддержку со стороны местных жителей: «Я просто хожу, интересуюсь, что-то спрашиваю, люди слышат, что у меня отличается произношение», – говорит Иван. «Они спрашивают: „Откуда ты?“, я говорю: „Из Украины“. Потом меня начинают спрашивать, как я сюда попал. Кто слышал мою историю, все хотели мне помочь».

Более года прожив в Висагинасе, Иван отмечает, что этот город напоминает ему родной киевский район – Святошинский. «Дом, а через дорогу был лес. Мы постоянно купались, ходили на рыбалку, собирали грибы, костры палили, придумывали игры. Каждый вечер ходили играть в футбол», – вспоминает Иван свое детство. Его родители и два брата до сих пор живут в Киеве. Они последний раз виделись до начала войны, сейчас поддерживают связь по телефону и общаются на русском языке.

Иван владеет украинским языком и свободно общается с другими беженцами из Украины. Однако сам он вырос в русскоязычной среде: «В школе я говорил по-украински. Дома разговаривал по-русски». Со своей бабушкой из Восточной Украины он также общался на русском языке. Бабушка рассказывала, что в период строительства угольных шахт, люди еще говорили на украинском, в конечном итоге процесс русификации вытеснил украинский язык не только из общественной, но и из частной жизни. Ваня убежден, что именно из-за этого его бабушка забыла украинский язык. В жизни Ивана был период, когда он пытался общаться только на украинском языке, но социальное давление было сильнее: «С друзьями гуляю, а они все на русском говорят, и мне так неудобно стало. Смотрят на меня, как на слишком умного, потому что я на украинском разговариваю. Так я сново начал говорить по-русски».

Несмотря на языковые нюансы, Иван является гражданином Украины, вся его семья родом из Украины, и сам он считает себя украинцем. Однако признается, что политическая жизнь Украины до войны его не очень интересовала: «Я вообще не люблю эту политику. И интересуюсь ей только в связи с этими событиями. Эта война... Я вынужден интересоваться политикой». Иван желает, чтобы Украина одержала победу и убежден, что в будущем она может стать процветающей страной, потому что «у нас есть все: урожайные земли, своя нефть, свой газ, различные ископаемые, 4 атомные электростанции и самые большие залежи урана в Европе»

К сожалению, существует коррупция. В жизни Ивана коррупция была обычной вещью и воспринималась как неизбежное средство выживания. «Закончив 9 классов, я поступал в техникум. У нас был экзамен по истории Украины, который я провалил», – говорит Иван. «А у нас страна коррумпированная, везде можно договориться. Помню, папа приходил и давал деньги учительнице по истории. Она отказалась. Пришлось идти к директору. Директор уже не отказывался и мне поставили 4 по истории».

Ваня окончил профессиональное училище по специальности «Ремонт и обслуживание автомобильных двигателей» и затем поступил в университет, где изучал программу «Организация автопредприятий СТО». Это не было его мечтой или осознанным выбором, а скорее желанием его родителей. Родители, стремясь обеспечить сыну стабильное будущее, видели потенциал в сфере автосервиса и пытались мотивировать Ваню перспективой владения собственной компанией. Однако молодой человек признается, что эта сфера не вызывала у него интереса: «Я не хотел в машинах копаться, постоянно быть в масле, разбирать эти тяжелые моторы. Да, там хорошо зарабатывают, но мне никогда не хотелось туда идти. Но думаю, раз не могу определиться, пусть будет так. К сожалению, не сложилось. В университете я начал заниматься плохими вещами. Меня затянуло в болото – начал употреблять наркотики».

Иван не считал себя мечтателем и не строил больших планов. Он честно признается: «Я мог учиться хорошо, просто не старался, потому что я не мог понять, зачем мне это в жизни нужно». В университете началась сумасшедшая ночная жизнь, подпитанная наркотиками (в основном амфетамином), полная не только приятных приключений. «Один раз меня приняли [задержали сотрудники полиции], я три дня сидел», – говорит Иван. «Побоялся сказать родителям, что я там, чтобы они приехали и внесли за меня залог. <…> На данный момент у меня в базе есть дело о хранении и употреблении наркотиков. Если бы я вовремя бросил, то ничего этого бы не случилось».

Парень не раз пытался бросить наркотики. Он повторял, что завтра точно все, но как только у него в голове складывался план, друзья сводили его в с пути: «Ваня, выходи. Поехали. У нас все есть». Ситуация ухудшилась, он почти ничего не ел, весил 60 килограммов, потому что «под этими стимуляторами есть ничего не хочется. Уставший и постоянно спать хочется». Так продолжалось до 22-го дня рождения.

«Помню, был мой день рождения, 22 года. Пришли гости, крестная пришла. Сидят на кухне, отмечают мое и брата день рождения. А я сижу в соседней комнате, в зале, и не иду к ним. Нахожусь в своем мире. В трансе. Хочу пойти, но мне стыдно и страшно», – рассказывает Иван. «Тогда я еще рассчитывал, что гости подарят мне деньги, и я смогу купить наркотики, алкоголь и пойду к друзьям. Однако родители приказали, чтобы никто ничего не дарил. <…> Меня трясло, как будто заболел. В тот момент я принял решение сказать на следующий день, что мне нужно уезжать отсюда».

На этот шаг его подтолкнули трагические судьбы друзей. «Смотрю, друзья, с которыми я общался, один умер, другой умер. Думаю, выхода уже нет. Еще немного, и точно так же могу закончить, как они», – признается Иван. Он осознал, что единственный способ избавиться от зависимости – уехать из Киева. На следующее утро после своего дня рождения он сказал семье, что хочет поехать к брату матери в Восточную Украину. В тот же вечер его посадили в поезд, и он впервые покинул родной дом. Это был первый побег, в этот раз от самого себя.

Ваня поселился в городе Торецк, расположенном между Горловкой и Донецком, где его дядя занимался пчеловодством. Вначале он устроил своего только приехавшего племянника грузчиком на склад. Лишь спустя год, убедившись, что Иван готов к более серьезным обязанностям, дядя допустил его к работе на пасеке.

Поначалу мир пчеловодства не вызывал у Вани особого восторга. Пасека находилась в 150 км, в деревне Оскол в Изюмском районе, поэтому ему приходилось проводить по несколько недель в поле. Однако именно эта ситуация в конечном итоге изменила его взгляд на пчеловодство: «Проживая в поле с этими пчелами, я почувствовал какой-то кайф от природы и то, что мне нравится находиться в таких местах. Тишина, лес, озеро».

Иван открыл для себя радость пчеловодства, но все еще не был полон решимости сделать это делом своей жизни. Через два года, почувствовав себя лучше, он вернулся в Киев. Там Иван устроился на работу курьером, затем менеджером и закончил учебу. Однако пасека не выходила у него из головы, а позже возникла потребность помочь дяде – когда его здоровье ухудшилось, он пригласил Ивана вернуться.

Иван работал с пчелами три года, пока ему не исполнилось 25 лет, и вновь вернулся к ним в 30 лет. Он поселился поближе к пасеке в деревне Оскол и не собирался уезжать. «Последние два года я даже в Киев не ездил. Родители только раз приезжали ко мне в гости, в Оскол», – делится Ваня.

Несмотря на войну, дядя Ивана решил остаться на родине и не прекращать свой пчелиный бизнес, хотя из 300 ульев в войну уцелело только 80. Иван объясняет, что в конце зимы и начале весны, пчёл всё ещё нужно кормить. Однако из-за военных действий, таких как минирование, обстрелы и ракеты, подход к ульям стал опасен, поэтому многие пчелы погибли от голода. В августе 2023 года дядя сообщил, что из оставшихся 80 ульев ему удалось собрать три тонны меда и что он надеется получить еще пять тонн, переместив их на поля с подсолнухами.

Увеличение продуктивности пчел Иван связывает с восстановлением луговой флоры: «Война – это всегда огромный минус для всего, но для пчел это плюс, потому что пропали обрабатываемые поля – они заминированы. Фермеры перестали обрабатывать их пестицидами и антибиотиками. Из-за этого пчелы стали меньше болеть, и выросло много разных полевых цветов. А самый полезный мед для пчел – полевой, потому что для них это как лекарство». Видимо, поэтому дядя Ивана всё ещё надеется на пчеловодческий бизнес и не устает повторять: «Мы должны заработать миллион долларов».

Иван не уверен, что хочет возвращаться на пасеку. Но своими сомнениями с дядей не делится, опасаясь обидеть его. Ведь при прощании Ваня обещал вернуться. Однако дядя, словно предчувствуя, сказал что не уверен, встретятся ли они снова. «Раньше я думал, что война скоро закончится, но теперь я осознал дядины слова», – говорит Иван.

В воздухе витало предчувствие грядущей войны – партнеры, с которыми работал Иван и его дядя, начали закрывать свои филиалы в Украине. «Было 6 утра, просыпаюсь, а у дяди в соседней комнате работает телевизор и новости, что Путин нанес удар по всем аэропортам Украины», – вспоминает Иван. Не раздумывая, он взял машину и отправился на заправку в Изюм, где уже стояла километровая очередь. Вокруг разговоры: «В Изюм никто не придет! Кому это надо? Будут брать лишь большие города». Однако спустя несколько дней начались интенсивные обстрелы и авиаудары, и украинские войска вынуждены были взорвать мост через реку Оскол. В начале апреля 2022 года российская армия оккупировала территорию села.

У реки Оскол, недалеко от разрушенного моста, стоял дом, где жил Иван с дядей и женой. В поисках более безопасного места они переехали в недостроенный дом родственника, расположенный ближе к центру села. При совсем небольшой жилой площади Ивану было неудобно делить тесное пространство с супругами. Из-за этого он принял решение переехать, но продолжал видеться с дядей каждый день. Ивана приютила семья Косяченко, которую он знал несколько лет: 20-летняя студентка педагогического университета Алина, ее мать Наташа и отец Виктор.

В оккупированном поселении была уничтожена инфраструктура, пропало электричество, газ и вода. Ранняя весна. Все еще очень холодно. В доме Косяченко не было отопления, потому что циркуляционный насос не работал без электричества. Кроме того, в доме не было подвала, который мог бы служить укрытием в случае обстрела. Однако неподалеку находился соседский дом, владельцы которого уехали еще до начала войны. В этом доме была дровяная печь, небольшая комната и подвал. В попытке выжить, семья Косяченко вместе с близкими родственниками и Ваней переехали в пустой соседский дом.

Каждую ночь раздавались звуки обстрелов. Уснуть было невозможно. «Лежишь в кровати, пытаясь уснуть, слышишь звук пролетающего самолета. Бежим на улицу, смотрим куда летит, куда стреляет. А это истребители над нами пролетают и выпускает ракеты. Ракета же летит буквально секунду до точки поражения, а это может быть за 25 километров. Затем такой взрыв, что мурашки по коже, и оранжевое пламя. Такое чувство, как самое настоящее землетрясение. Тряслось так, что в домах, где были деревянные, а не пластиковые окна, просто стекла вылетали от вибрации...»

Во время активных боевых действий большинство жителей прятались в подвалах домов и долго не решались выйти из своих укрытий. «Хотя при прямом попадании в дом даже погреб тебя не спасет», – вспоминал Иван. Несмотря на ежедневную напряженность и риски, Ваня предпочел не отсиживаться в четырех в стенах. Он начал работать в центре гуманитарной помощи. Его задачей было разносить продукты и необходимые товары по домам и составлять списки оставшихся жителей села. В такое тяжелое время, когда ничто не работало, эта помощь становилась для многих единственным источником выживания.

Знакомый Ивана, Сергей, до войны держал несколько магазинов и огромный подвал в центре Оскола. Во время войны этот подвал стал своеобразным штабом для встреч. Каждый вечер некоторые жители Оскола, в том числе и Ваня, собирались здесь, чтобы обсудить ситуацию и обменяться последней информацией.
В один из таких вечеров, за 10 минут до наступления комендантского часа, Иван и Сергей возвращались домой, когда встретили двух солдат российской армии. Проверив документы, военным бросилась в глаза киевская прописка Ивана. Это вызвало у них подозрение. Отпустив Сергея, и посадив Ваню в машину, солдаты потребовали проехать к дому, где до войны он жил со своим дядей, чтобы доказать, что он местный. Осмотрев дом и уже выйдя на улицу, вдруг раздался выстрел.

Пуля пронзила тело Ивана сзади и вышла насквозь, оставив большую рану в верхней части груди, ниже правой ключицы. От выстрела его откинуло в сторону. В состоянии шока он не чувствовал физической боли, а его правая рука оказалась полностью обездвижена. Пуля задела легкое и дышать становилось все труднее. Иван начал хрипеть. В сознании промелькнула мысль, что это может быть последний момент его жизни. Кто выпустил пулю? Иван не знает.

Солдаты в панике бросились в машину и уже собирались уезжать, но раненный Иван просил не оставлять его. Его довезли до разбитой больницы Изюма. В одной ее части русская армия расположила свой лазарет, а для местного населения оставили только подвал. К счастью, в больнице остался один детский травматолог, который временно принял на себя обязанности хирурга. Ему помогали пять медсестер. Условия в подвале были спартанскими: грубый бетон, песок под ногами и одинокая, тусклая лампочка, свисающая с потолка.

«Я тебе сейчас просто рану зашью, и если ты выживешь, то ты будешь жить» - бросил фразу врач. После операции первые два дня Иван едва мог передвигаться. Он лежал на спине, испытывая мучительную боль. Госпиталь был переполнен ранеными, а родственники, сопровождавшие их, взяли на себя роль санитаров. Наступила середина весны, вторая неделя апреля, температура в подвале не поднималась выше трех градусов. Было сыро и гулял сильный ветер. Чтобы Иван не замерз, его накрыли шестью тяжёлыми одеялами.

Связи никакой нет, поэтому созвониться не было возможности: «Они [семья Косяченко] не знали, где я... Родители не знали, где я. И дядя не знал. Все думали, наверное, что я где-то погиб уже». Однако слухи начали распространяться, и однажды Иван услышал знакомый голос: «Приехал Алинин сосед на велосипеде, он узнал, что я там лежу. Алина с родителями вообще никуда не бежали. Они просто сидели дома и боялись выходить». Иван провел в подвале больницы двадцать дней, после чего вернулся к семье Косяченко.

После травмы правая рука Ивана осталась практически неподвижной: поднимать, сжимать в кулак, либо удерживать предметы он не мог. Рыбалка стала его единственным источником радости: «Когда я ходил на рыбалку, ловил кучу карасей и возвращался домой такой довольный. Я словно добытчик, типа принес пять килограммов рыбы – жарьте или сушите на таранку», – вспоминает он. «Я даже как-то забывал о своей травме руки».

В Осколе и Изюме больше не было возможности лечиться. Выезд из оккупированной территории на украинскую часть запрещен. Беспокоясь о своем здоровье и боясь остаться инвалидом, Иван начал задумываться о реабилитации в России. Находясь в больнице, он услышал, что людей заманивают в российские «фильтрационные лагеря», где обещая жилье, работу и возможность путешествовать по Европе. В действительности же украинцев лишили украинских паспортов и не давали возможности им выехать из России в течение пяти лет.

Тем временем в семье Косяченко, предоставившей ему приют, все чаще начали говорить, что нужно уезжать, потому что устали прятаться. Раньше они не решались бежать, надеясь, что война скоро закончится. К тому же было больно оставлять все, что они нажили упорным трудом. В один день измученный войной Виктор Косяченко принял решение начать искать возможности для перевозки своей семьи в Литву, где проживала их родственница.

Поиски заняли всего один день. Выезжать планировалось в пять утра следующего дня. Алина, Виктор, Наташа и ее мама Люда должны были поехать из Оскола в Литву через Россию и Латвию. Свободных мест уже не было – пятый водитель. Семья спешно собирала самое необходимое, удаляла данные со своих телефонов. Иван в это время пошел на рыбалку, думая: «Побуду еще недельку и потом сам как-нибудь отсюда выеду».
Планы резко изменились: «Вернулся с рыбалки вечером, а они мне говорят: „Ваня, бабушка не едет. Есть одно место в машине, хочешь, поехали с нами“. Я думаю, надо ехать».

Ранним утром следующего дня, загрузив машину все отправились в путь и уже в 9 утра стояли у российской границы. Всех четырех проверили в соответствии с новыми российскими порядками. Были сняты отпечатки пальцев, просканирована сетчатка глаза, просмотрены фотографии в телефоне, изучена переписка и осмотрены на наличие татуировок. Каждого опрашивали индивидуально, чтобы установить связи с украинскими солдатами и общее отношение к войне. Ваню загнали в угол вопросом о том, освободила или оккупировала Россия Украину: «Я тогда испугался, что если я скажу что оккупировала, они подумают, что я какой-то предатель и заберут тогда к себе на допрос или в тюрьму. И я сказал на тот момент, что они нас освободили».

Пройдя унизительную процедуру проверки, они сразу же нашли того, кто отвезет их к границе с Латвией. Перевозчики специально собрались на границе, чтобы предложить свои услуги военным беженцам. Стоимость такой поездки для Ивана и семьи Косяченко составила около 1400 долларов.

Спустя еще 18 часов они наконец покинули Россию – уже без лишних вопросов в их паспортах стояли штампы о выезде. Пройдя через латвийскую границу они осознали, что до сих пор не связалась со своей родственницей в Литве. К счастью, телефон Ивана был подключен к интернету, и он смог позвонить в Литву. В полночь с 15 на 16 июля украинцы добрались до Висагинаса. Голодные и уставшие, они упали в свои кровати и впервые за шесть месяцев заснули в тишине.

Главным мотивом, побудившим Ивана занять свободное место в машине и отправиться в Литву, было лечение его обездвиженной руки. На третий день пребывания в Висагинасе он обратился за помощью в местную поликлинику. Иван был убежден, что ему требуется операция, но, после нескольких консультаций со специалистами, ему поставили диагноз «плечевой плексит», и врачи в один голос заявили, что восстановить подвижность руки поможет именно реабилитация.

Парню было предложено несколько мест, где бы он мог пройти реабилитацию, и он выбрал Вильнюс. Он вспоминает две недели реабилитации в столице как необычное испытание: «Каждый день я бежал на первую электричку, чтобы в больнице в Вильнюсе быть уже в 8:40. Вся реабилитация занимала примерно пять часов », — говорит Иван. «Город для меня был новый и незнакомый. Все время от конца реабилитации до отправления последней электрички в Висагинас, я где-то пешком ходил, гулял, изучал этот Вильнюс. Очень тяжело было, потому что каждый день я не досыпал».

Одного курса реабилитации при таком диагнозе оказалось недостаточно, поэтому Иван прошел дополнительную реабилитацию ближе к своему временному дому — сначала в Зарасае, а затем и в самом Висагинасе: «Здесь тебе внимание уделяют хорошее. Видно, что с тобой они занимаются и хотят помочь. Если в Вильнюсе делали массаж пять минут, то здесь – полчаса». Однако, по мнению специалистов, в случае Ивана реабилитацией нельзя ограничиваться. Необходимо много самостоятельно работать – внедрить физическую активность в повседневную жизнь.

Поставив целью полное свое выздоровление, Иван взялся за свое здоровье, стремился извлечь максимальную пользу из занятий спортом: «Я сам себе начал внушать, что нужно быть здоровым человеком. Нужно спортом заниматься». Плавание стало первым шагом в новую жизнь. Ваня стал, пожалуй, самым узнаваемым пловцом Висагинского спортцентра. Ежедневно, один час утром и один час вечером его можно было видеть на дорожках бассейна. И так на протяжении семь месяцев. А зимой он впервые в жизни встал на лыжи и в течение всего сезона каждый день по два часа самостоятельно осваивал свободный стиль езды.
Знакомые с историей Ивана рассказали о его судьбе массажистке Анне Костенко. Его диагноз она расценила как личный профессиональный вызов и предложила лечить руку бесплатно. Так в течение трех месяцев Ваня почти каждый день, по несколько часов, ходил на реабилитационный массаж. Рукой Ивана занимался еще один массажист, Сергей Беркут, который приехал в Висагинас из Украины, тоже из-за войны. По совету Сергея Ваня записался на тренировки по гребле на лодках-драконах.
Поначалу было очень тяжело, но уже спустя месяц ему предложили принять участие в соревнованиях. Этот новый для него вид спорта открыл неизведанные уголки Литвы и Польши, а осенью Иван впервые в жизни отправился в Италию. В городе Равенна прошел международный турнир по гребле на драконах, где помимо литовской команды, за которую выступал Ваня, было несколько команд из Украины и из его родного Киева.

Ваня также пробовал бег, пилатес, йогу, прыжки на батуте и силовые тренировки. Однажды он оказался даже на тренировке по стрип-пластике: «Прихожу, а там девушки молодые, их стрип-пластике учат - вспоминает он. В итоге я единственный парень, им было не очень комфортно. Ну, естественно мне-то было комфортно там. [...] На неделе я уже ждал этих занятий, думаю, покручусь среди девочек. А мне преподавательница звонит и говорит: „Ваня, я тебе не сказала. Но у нас тут все девочки против. Ты давай наверно сегодня не приходи, а как будет группа с мальчиками – я тебе сообщу“. Но группа так и не набралась», – смеётся Иван.

Воодушевленный спортом Ваня замечает, что уровень его энергии резко увеличился после изменения образа жизни и привычек питания: «Утром встал, пробежка, плавание, зарядка, потом могу пойти в лес, 5 часов грибы собирать, вернуться из леса, пойти на греблю, и потом еще вечером не могу спать, потому что такой прилив сил, что просто некуда деть. Еще книгу читаю на ночь». Иван не может усидеть на месте. Возможно, именно пулевое ранение выявило неудержимый дух Ивана, его дисциплинированность и огромную концентрацию воли, свойственную настоящим спортсменам.

Помимо спорта, Иван открыл для себя в Висагинасе культурную жизнь, которая до этого была ему незнакома. «Когда я был маленьким, мы никогда самостоятельно не ездили в центр гулять. Бывало родители могли нас в цирк свозить в центр Киева, показать Хрещатик – так это раз в год. Потому что они всё время были на работе, в своих заботах», – вспоминает Ваня, добавляя, что не чувствовал необходимости открывать что-то новое. Он не посещал культурные мероприятия в Украине, считая, что они предназначены для «каких-то суперталантливых людей». Именно в Литве он впервые увидел вживую балет, оперу, спектакли разных жанров, современные цирковые представления, танцевальные перформансы и выставки. «Вот это жизнь. Вот такие маленькие моментики составляют веселую, благополучную жизнь».

Ивану свойственна почти детская любознательность и открытость новым впечатления. Он с удовольствием погружается в неизведанные области. Кто бы мог представить, что в его жизни появится современный танец? Не имея никакого танцевального опыта (кроме дискотек и кулбов), Иван на несколько месяцев решился заняться танцем под руководством украинского хореографа Антона Овчинникова. Более того, он стал участником перформанса «Мой монумент», проходившего на городском рынке.

Танцевальный опыт, в сочетании с новыми обстоятельствами жизни, побудили Ивана стать более открытым, преодолев свою застенчивость. По его словам, до приезда в Литву он был очень замкнутым и отстраненным: «Например, я сидел за столом с кучей людей. Я просто мог просидеть два часа с ними и слова не сказать», – вспоминает Ваня. «Все мысли я держал в себе». Незнакомая обстановка освободила его – теперь он проявляет инициативу и не стесняется знакомиться с новыми людьми. «Я открыл для себя здесь много хороших людей. Новые друзья – у них новые взгляды на жизнь. Они могут тебя к чему-то приобщить»

Постепенно круг общения Ивана расширяется, и ему все труднее оставаться незамеченным. «Раньше я мог выйти из дома, дойти до озера никого не встретив, потому что никого не знал. То сейчас нет ни дня, чтобы я никого не встретил», – улыбается Иван. Среди его новых знакомых – есть так же другие беженцы из Украины, с которыми он познакомился на мероприятиях, посвященных Украине, на курсах литовского языка. На вопрос, часто ли они говорят о войне, Иван отвечает: «О войне я слышу только дома. Это Алина и Наташа в новостях. С беженцами из Украины у нас никогда нет разговоров про войну. Мы про нее на время забываем. Разговариваем об общих интересах. Или какие-то смешные истории вспоминаем. Или планы, кто и что будет делать. Но о войне не вспоминаем. Все понимают, что к хорошему это не приведет. Только мысли грустные придут».

Каким бы ярким ни был новый этап его жизни, Иван всегда помнит о войне. Его близкие все еще находятся там. Он мечтает взять их с собой и вместе отправиться в путешествие. На родине остались сердцу ценные воспоминания – фотографии и видео, где запечатлены значимые моменты и дорогие люди. Из-за того, что он уехал, а не пошел воевать, Иван испытывает чувство вины и страха: «Я не сколько боюсь воевать, сколько боюсь потерять жизнь», – говорит он. «Конечно хочется защищать свою страну, но в то же время не хочется свою жизнь терять. Единственное, что я могу сейчас делать, это донатить деньги».

Будущее Ивана неопределенно, и неизвестно, когда закончится война. Он, как и прежде, не знает, чем бы ему хотелось заниматься, какой путь выбрать. В его уме мелькают несколько возможных сценариев будущего. Во-первых, после войны, он мог бы вернуться на пасеку к дяде в Оскол. Во-вторых, уехать к родным в Киев и строить там стабильную жизнь, дополняя ее спортом и другими интересами, которые он открыл для себя в Литве. Новый путь - Канада. Знакомые из Польши предложили ему взяться за новый проект с переездом в эту далекую страну, но сам Иван пока не слишком хочет туда, несмотря на то, что у него уже есть виза. А может быть, остаться в Висагинасе? В настоящее время он работает в приюте для животных, активно занимается спортом. Как шутит Иван, единственное, чего не хватает ему для полного счастья, – это свадьбы, хотя пока неясно, с кем. Он признается, что сейчас находится в своей зоне комфорта: «Если бы мне сейчас нужно было уезжать, мне было бы больно. Потому что я тут привык».